Ко Дню памяти людей, умерших от СПИДа
Рудольф Нуриев: Прерванный прыжок
1 января 2004 года. На сцене московского театра, по запаянному в круг танцевальному станку, маленькими шагами идет солист театра Виктюка Дмитрий Бозин. Еще секунда – и он резко сорвется с поручней в «прыжке свободы», пытаясь пережить момент из жизни совершенно другого артиста.
За 11 лет до этого на безлюдном острове в полном одиночестве от СПИДа умирает легенда балетной сцены, Чингисхан и гений – Рудольф Нуриев. Его невозможно спасти, болезнь зашла слишком далеко, а лечения еще не существует. Антиретровирусная терапия появится лишь через три года, в 1996 году, когда Нуриева уже не будет.
Смерть была не самым страшным моментом его болезни, скорее просто финалом. Свой кошмар Нуриев пережил перед самым концом, и это было полное одиночество.
«Он не мог даже заснуть, если в соседней комнате никого не было! Но болезнь вынудила его к одиночеству, – рассказывает актер Дмитрий Бозин, играющий Нуриева в легендарном спектакле Романа Виктюка «Нездешний сад». – Он приобрел остров, чтобы жить на нем, когда был уже очень сильно болен. А со слов людей, которые его знали, можно понять, что этот человек одиночества не выносил. Музыку Нуриев в одиночестве слушать не мог, ему казалось, что он ее не слышал. Он не мог уснуть, если в соседних комнатах не шумели люди. И вот такой человек берет себе остров, набирает сковородок всех размеров и уходит…».
До того, как Нуриев, ослабленный болезнью, решает уйти от людей, его настигает еще один удар – критика зрителя.
Артист, который до этого считался богом балетной сцены, свои последние выступления проводил уже не в форме. Знаменитый прыжок, сделавший Нуриева легендой, уже не был таким мощным, и зрители встречали его вялыми аплодисментами. 8 октября 1992 года на вручение во Дворце Гарнье высшей награды Франции в области культуры Нуриев даже не смог встать со стула.
«Я пришел к нему за кулисы, – вспоминает в интервью «Событиям» свою встречу с Нуриевым Роман Виктюк, – Обычно после его спектаклей там толпился народ, желавший хотя бы прикоснуться к своему кумиру, а охрана их не пускала. Но на этот раз НИКОГО НЕ БЫЛО! Я подошел к дверям его гримерки и постучал. Из-за двери раздался радостный голос: «Входи!» Он сидел уже завернутый в халат, возле гримерного столика, и смотрел на меня немного грустными глазами. Я говорю: «Вы — не просто человек, вы — планета! Я обещаю, что поставлю о вас спектакль». Обычно на подобные предложения Нуриев ерничал, говорил какие-то резкие слова, мог накричать. А он на меня лишь посмотрел. Но КАК!!! В его глазах было такое ЖЕЛАНИЕ, чтобы это произошло».
Премьера «Нездешнего сада», обещанного Виктюком, состоялась 11 лет спустя смерти артиста. Это единственный постоянно идущий спектакль о жизни Нуриева, чью историю крайне сложно рассказать за два часа или на трех страницах. Рожденный в поезде, направлявшимся во Владивосток, он так и провел всю свою жизнь – в разъездах. Начав заниматься балетом поздно, в 16 лет, он уже в 23 года совершает свой знаменитый «прыжок свободы» – находясь на гастролях в Париже, он решает не возвращаться в СССР.
Невозвращенца Нуриева родина прокляла; земля же, принявшая его, вознесла до небес. Партнер Марго Фонтейн, балетмейстер, директор балетной труппы парижской Гранд-опера, звезда Королевского Балета Лондона, он был известен как гений танца и как человек, с невыносимым характером. Улыбающийся и вежливый с другими, Нуриев не щадил близких. Говорят, что мат свободно заменял ему обычную речь.
– Так одна из женщин из близкого окружения Нуриева, – вспоминает Дмитрий Бозин, – спросила его однажды «Рудольф, ну почему ты с другими такой милый, внимательный, обходительный. Почему же ты со мной так груб?». И он ответил «Потому что у всех копии. А у тебя оригинал».
Не меньше ходило слухов и о многочисленных «амурах» Нуриева – ему приписывают роман с Фредди Меркьюри. Однако, самой большой его любовью был танцор Эрик Брюн, огромного роста датчанин, танцевавший в “Жизели”. Их роман длился до 1986 года, когда Брюн умер от СПИДа.
Сам Нуриев о своем положительном ВИЧ статусе узнал в 1984 году. К тому времени вирус развивался в его организме уже 4 года. Шокирующую весть Нуриев воспринял спокойно, он был чрезвычайно богат и рассчитывал вылечиться с помощью денег. С этого момента он стал выделять на свое лечение до двух миллионов долларов в год. Но современной терапии в то время не было, лишь инъекции, от которых артист отказался уже после 4 месяцев приема.
Летом 1991 года болезнь начала прогрессировать. Весной 1992 началась ее последняя стадия. Меньше чем через год, лежа на больничной кровати, Нуриев будет постоянно задавать врачам один и тот же вопрос «Мне конец? Скажите, мне конец?». Ответ придет 6 января 1993 года.
… Сегодня ему могло бы быть 74. Он мог бы поставить еще множество прекрасных балетов, выпустить сотни талантливых танцоров. Но между январем 1993 года и сегодняшним днем лежит пропасть – несколько таблеток, которые появились слишком поздно, чтобы продлить этот прерванный прыжок.
Юлия Раскевич, ВЦО ЛЖВ
Антиретровирусная терапия (АРТ), способная остановить развитие вируса ВИЧ в организме человека, существует с 1996 года. Все больше и больше людей, живущих с ВИЧ, получают к ней доступ. Но, тем не менее, в регионе ВЕЦА только 23% людей, живущих с ВИЧ, получают АРТ. Это значит, что 77 из 100 могут умереть, так и не дождавшись лечения.
Мы стремимся к тому, чтобы каждый человек, который живет в регионе ВЕЦА и нуждается в АРТ, получил своевременный доступ к качественному лечению. Более подробно о региональной общественной компании ВЦО ЛЖВ, направленной на расширение доступа к жизненно важным препаратам, вы можете прочесть здесь.