Национальный опрос роста семей в США, опубликованный в 2011 году федеральным правительством, сообщил, что американские подростки все чаще воздерживаются от секса – если в 2002 году это были 22% подростков, то в 2008 году эта цифра возросла до 28%. Однако СМИ уцепились за совсем другие данные: семеро из 10 молодых людей старшего подросткового возраста и двадцати с лишним лет ведут половую жизнь.
И все бы было хорошо, но многие из них ведут далеко не безопасную половую жизнь. Например, в Филадельфии самая высокая сексуальная активность подростков в стране, но уровень использования презервативов – самый низкий. Так что неудивительно, что Филадельфия находится на пятом месте в стране по уровню распространения ВИЧ среди подростков. Та же история повторяется везде. В штате Теннеси число людей в возрасте от 15 до 24 лет, которые инфицировались ВИЧ, возросло до 32% между 2005 и 2009 годом. В целом американские подростки в возрасте от 13 до 20 лет составляют 34% всех новых случаев ВИЧ-инфекции в стране. В мире, люди моложе 25 лет составляют более половины новых случаев ВИЧ-инфекции.
Пока мы отрицаем, что дети занимаются сексом и отказываемся предоставлять им всестороннее сексуальное образование, а вместо этого пропагандируем только воздержание или воздержание до брака, дети лишены возможности защитить себя в тот период жизни, когда приходится справляться с бушующими гормонами. Вам не нужен диплом Гарвардской школы общественного здравоохранения, чтобы понять, каковы будут последствия отсутствия сексуального образования для личного и общественного здоровья.
Когда мы учим детей не заниматься сексом и сохранять свою девственность, то дети очень часто слышат: «Занимайтесь чем угодно, если это не включает проникновение члена во влагалище». В результате, очень много молодых людей, которые занимаются оральным и анальным сексом, часто без презерватива, считая это воздержанием. Другие подростки, не имеющие никакого образования о сексуальности и ВИЧ, не думают, что им вообще нужен презерватив (и не знают о рисках при использовании чужого шприца). Добавьте к этому широко распространенное сексуальное насилие над подростками, и у вас получится готовый рецепт для стремительной эпидемии ВИЧ.
Есть и другие случаи ВИЧ у детей – когда вирус передался ребенку внутриутробно, во время родов или во время кормления грудью от матери. Хотя передача ВИЧ от матери к ребенку была практически сведена на нет в США, существует немало выживших детей с ВИЧ, которые сейчас стали подростками и молодыми людьми.
Эти ВИЧ-положительные дети сталкиваются с такими же проблемами, что и все остальные подростки: как рассказать о своем ВИЧ-статусе, если у тебя только развиваются социальные навыки; как справиться с предрассудками в отношении ВИЧ в период, когда важнее всего самооценка и принадлежность к группе сверстников; как вовремя принимать лекарства против ВИЧ, несмотря на легкомысленность и забывчивость юности; как нести ответственность за свое здоровье и здоровье окружающих, когда у тебя только появляется чувство ответственности; как осознать свою смертность в том возрасте, когда нормально чувствовать себя неуязвимым и бессмертным. Помимо всего прочего, эти подростки решают уникальные проблемы людей, живущих с ВИЧ: принятие серьезного и пожизненного заболевания; получение качественной медицинской помощи, несмотря на все препятствия; обсуждение личных и семейных отношений в связи с ВИЧ; психические проблемы; преодоление предрассудков и дискриминации.
Самое потрясающее – это то, насколько хорошо молодые люди справляются со своим ВИЧ-статусом. Личные истории сильных, смелых и умных «детей», которые приведены ниже, показывают, что при правильном отношении, правильной поддержке и лечении взросление с ВИЧ не лишает этих детей – и все общество в целом – очарования юности.
Дэвид Гуд, 24 года, Бруклин. Поведенческое инфицирование.
Дэвид жил сам по себе с 13 лет, и он до сих пор пытается осмыслить свой диагноз и понять, как получить доступ к лечению. Дэвид постепенно создает свою новую жизнь. Он работает неполный рабочий день в разных местах, сводит концы с концами благодаря правительственным жилищным программам, и старается идти к лучшему будущему день за днем.
Я получил ВИЧ в 19 лет во время незащищенного секса с кем-то, с кем я встретился в товарном поезде. Полный бред, да? Я был свободен, веселился и разговорился в дороге. Бывает. Только в этот раз, все закончилось иначе.
Перемотаем на несколько месяцев вперед. Я болею, потерял килограммов десять, попал в больницу. Доктор только глянул на меня и отправил на тестирование. Потом доктор позвонил мне на работу. Я был ВИЧ-положительным.
В тот момент, в ту секунду, я стал тем самым гадким стереотипом, каким моя семья всегда меня считала. Когда я убежал из дома (шесть лет назад), я думал, что докажу, что моя семья ошибается, что моя жизнь сложится нормально. А теперь… я так себя подвел. Я чувствовал стыд и вину.
В 13 лет я осознал свою гомосексуальность и рассказал об этом дома. Тринадцать лет. Мой первый раз был еще в 11 лет, с одноклассником. Мальчиком. Два года спустя я рассказал о том, что я гей. Моя правильная христианская семья тут же отреклась от меня. С тех пор я живу сам по себе.
До 17 лет моим единственным шансом на выживание был секс. Я вписывался то у одних, то у других друзей, и, наконец, связался с мужчиной на 10 лет старше меня. Я тусовался с героиновыми наркоманами, занимался незащищенным сексом, занимался проституцией.
В течение того времени никто не поддерживал меня и не помогал мне обезопасить себя за исключением Центра ЛГБТ. Я начал работать там добровольцем и делал там бесплатный тест на ВИЧ каждые шесть месяцев. Но я продолжал заниматься сексом, и этот секс не всегда был безопасным. Все зависело от того, окажется ли у другого человека презерватив. Обычно у них презерватива не было.
Я не принимаю терапию, и у врача я не был. Подумать только, что у одинокого гея может быть доступ к лечению, а у других людей нет. У многодетной матери из Зимбабве нет такого доступа. Я чувствую себя виноватым.
Иногда я чувствую себя прокаженным, неприкасаемым. Чувствую себя другим. Другие люди отделены от тех, у кого ВИЧ, потому что ВИЧ-положительные люди не говорят открыто, у них нет голоса. И правительство, программы профилактики только внушают страх вместо того, чтобы информировать.
Если бы я встретил кого-то моего возраста, кто является ВИЧ-положительным, то это могло бы немного все изменить. Я бы больше уделял внимание безопасности, защищал бы себя. Для меня ВИЧ стал бы более реальным. Теперь я знаю, что он реальный. Он передается нам, он все еще здесь. Так что мы должны защищать себя и других. Уважайте себя и других людей. Не будьте тем человеком, от которого в инфицировались.
Наверняка каждый человек знаком хотя бы с одним ВИЧ-положительным, так что все бы изменилось, если ВИЧ-положительные люди открыто говорили о своем статусе. Тогда бы сенаторы и остальные не посмели бы сокращать финансирование, если бы они лично знали, на ком это скажется. Если бы люди чаще говорили о своем статусе, то это бы помогло преодолеть стигму – это больше не какой-то незнакомец на улице, это ваш брат, или сестра, или сосед.
Если мы преодолеем стигму, то мы положим конец СПИДу. Мы должны выступить единым фронтом.
Лафайетт Сандерс, 24 года, Западная Филадельфия. Перинатальное инфицирование.
Лафайетт профессиональный музыкант, который черпает силы в открытости и отстаивании собственных интересов. Разделавшись со своими собственными стереотипами о ВИЧ, Лафайетт пытается убедить других людей сделать то же самое.
Я был в кабинете врача. Мне было 13 лет, моя мать умерла несколько месяцев назад. Моя бабушка отвела меня на обследование, и там мне сказали, что я ВИЧ-положительный. Моя бабушка знала об этом, а я нет. Моя мама умерла из-за ВИЧ, и она передала ВИЧ мне. Они сказали мне, я принимал лекарства, но о ВИЧ я ничего не знал. Я понятия не имел о предрассудках или продолжительности жизни. Лекарства были как витамины: ты понятия не имеешь, зачем это, просто тебе говорят, что это полезно.
А потом я пошел в старшие классы. Вокруг были ребята моего возраста, и все говорили о сексе, так что и ВИЧ упоминали время от времени. Я хотел рассказать им, что я положительный, но я слишком мало знал, чтобы рассказать и защитить себя от негативной реакции. Я не хотел, чтобы меня считали непохожим на других. Так что я помалкивал. Во мне кипело столько чувств, я так злился. Мне потребовалось много времени, чтобы перестать злиться на мою маму – на то, что она сама мне ничего не рассказала, хотя мы были очень близки и говорили обо всем, а потом мне пришлось узнать такое и самому с этим справляться.
Я злился на нее, на Бога, на себя, на всех. Потом еще моя бабушка. Моя бабушка стала единственным опекуном для нас с сестрой после кончины моей матери. Моя сестра, у которой не было ВИЧ, была слишком маленькой, чтобы помнить смерть мамы. Моя бабушка, мягкая и заботливая женщина, но очень традиционных взглядов, запугала меня до полусмерти. Она внушила мне, что если я буду раскрывать свой ВИЧ-статус, люди будут относиться ко мне по-другому. Для меня это не было правдой, я знал, что однажды люди поймут и примут меня таким, какой я есть.
Мне было 17 или 18 лет, когда однажды я проснулся, думая о ВИЧ, и я хотел, чтобы он куда-нибудь исчез, хотел притвориться, что его больше нет. И я перестал принимать лекарства. Я просто прятал таблетки и притворялся, что ВИЧ больше нет. Я был молодым и очень безответственным. И я занимался сексом.
Переломный момент для меня наступил с моими двумя последними девушками. Я рассказал первой про ВИЧ почти сразу же. Несмотря на это мы оба были молодыми и безголовыми, и она от меня забеременела. У нее был выкидыш, а тест показал, что она ВИЧ-отрицательная. Во вторых отношениях с девушкой все повторилось. Она сделала аборт. Я сидел рядом с ней в клинике абортов и думал: «И как же я до этого дошел? Я безответственный, люди вокруг меня безответственные». Тогда я проснулся и подумал: «Мужик, пора уже взяться за ум».
Я начал тусовать в iChoose2live [молодежная организация по поддержанию самооценки и информированию подростков о ВИЧ и других проблемах]. Я благодарю Бога за всех людей, которых встретил в жизни. Он использует тех, кого Он избирает и когда Он избирает. Если бы я не встретил исполнителя хип-хопа Ли Мехаи на шоу в Филадельфии, я бы никогда не узнал про iChoose2live. Это открыло мне новую дверь.
Я прошел курс на сертифицированных равных консультантов по ВИЧ для программы FIGHT и программы TEACH. Тогда я думал о том, чтобы раскрыть свой ВИЧ-статус. В течение 10 лет моя бабушка отговаривала меня от раскрытия статуса. Я жил в изоляции. Она вдолбила мне в голову, что раскрывать
ВИЧ-статус очень опасно, «что соседи будут на тебя пялиться, никто не будет относится к тебе по-прежнему и не примет тебя». Но я начал изучать информацию о вирусе, о том, как он действует и что он делает, и я перестал боятся раскрытия. Затем я связался с iChoose2live и сразу вышел из подполья по-крупному – начал давать интервью и рассказал о ВИЧ-статусе на работе.
Когда я сказал бабушке, что собираюсь дать интервью как открытый ВИЧ-положительный в газете Philadelphia Inquirer, она вышвырнула меня из дома. Статья вышла 13 сентября 2010 года, у меня не было ни работы, ни денег, мне приходилось тяжело. Однако с раскрытием ВИЧ-статуса произошло и много хорошего. Люди присылали мне электронные письма и благодарили меня за честный рассказ о своем ВИЧ-статусе. Меня поразило, что моя история помогла стольким людям. Я начал выступать перед группами в детских больницах. Для детей это было очень важно.
Я узнал, что в государственных школах детей не учат тому, что им действительно необходимо знать. ВИЧ-инфекция – это болезнь, о которой не принято говорить. Молодежь распространяет вирус, потому что им не хватает образования, они верят в разные мифы и их никто не консультирует. Я совершенно убежден, что во всех классах средней школы и колледжей должны быть обязательные уроки по ВИЧ/СПИДу и другим инфекциям, передаваемым половым путем.
Положительные люди моего возраста должны стать видимыми. Если 48-летний мужчина говорит с ребятами про ВИЧ – это совсем не то. Никто его не будет слушать. Нужны люди вроде меня, те, кто сам живет с ВИЧ – это делает проблему реальной. Это просто потрясающее чувство, когда ты можешь изменить ситуацию. И это только я! Один человек. Представьте, что все начнут это делать, все объединяться вместе. Мы не можем остановить эпидемию, но мы можем информировать, образовывать и вдохновлять, мы можем уменьшить уровень распространения ВИЧ.
Мне бы хотелось написать книгу о своей жизни с ВИЧ и моей жизни в целом. Я знаю, что моя история и опыт за последние 24 года поможет информировать, вдохновлять и менять жизни людей – людей всех возрастов. Моя история может исцелить жизни и поможет людям познать силу Бога. Он – единственная причина, почему я до сих пор жив и здоров.
Я с надеждой смотрю в будущее, хочу оставаться здоровым и менять жизни людей.
Пейдж Рол, 17 лет, Индианаполис. Перинатальное инфицирование.
Она старшеклассница, атлетка, обычный подросток. Ей пришлось столкнуться и преодолеть огромные предрассудки окружающих, но несмотря на это Пейдж расцвела – она завоевывает свое место под солнцем в мире, который так и не догадался найти место молодым людям с ВИЧ.
Меня зовут Пейдж, и я ВИЧ-положительная вот уже 17 лет. Моя мама, сама того не зная, передала мен вирус, о своем статусе она узнала только когда мне уже было 3 года. Она заразилась от моего отца, мы не знаем, откуда ВИЧ у него. Так уж получилось.
Моя мама сказала мне, что я положительная, когда я была в пятом классе. Но тогда я этого не поняла. Я принимала таблетки каждый день, потому что так уже заведено – мама дает таблетки, ты их пьешь. А потом пришли средние классы.
В шестом классе я сказала лучшей подруге, сказала ей, что я ВИЧ-положительная с рождения. Через две недели она рассказала своей сестре и куче другого народа, а они сказали всем остальным, и в итоге узнала вся школа. Все без исключения.
Мне угрожали, что они изобьют меня. Мне в ящичек подкидывали записки «Никакого СПИДа в нашей школе». Меня все начали называть «Пэйдс» вместо Пейдж [от английского AIDS – СПИД]. Всем говорили не пить после меня из фонтанчика, как будто ВИЧ так передается. До этого я была такой популярной, но вдруг оказалась вообще без друзей.
В восьмом классе меня приняли в футбольную команду. Я собиралась стать частью команды. Потом кто-то сказал тренеру, что у меня СПИД. Во время первой игры тренер подошла ко мне на скамейке и прямо перед другими игроками спросила: «Кстати, я тут слышала, что у тебя СПИД. Это правда?» Я сказала нет, у меня ведь нет СПИДа – я ВИЧ-положительная, есть разница.
Я так расстроилась. Это был тренер. Ей следовало лучше знать. Я рассказала маме, которая потом пошла в школу разбираться с тренером. Она призналась, что спросила об этом, и сказала: «Футбольная команда может использовать ВИЧ-статус как преимущество, другие игроки будут бояться, и мы забьем больше голов». После этого я ушла из школы и закончила год на домашнем обучении.
Моя мама меня очень поддерживала. И вся моя семья. Мне не нужно было им ничего рассказывала, мама рассказала им еще раньше, чем мне. Но тебе ведь нужна разная поддержка. После травли в школе, тренера и дискриминации я начала ходить к психологу и принимать антидепрессанты. Это нормально обращаться за помощью, и это нормально получать помощь.
И я поняла, что я могу помочь другим людям. Я хотела взять плохую ситуацию и вывернуть ее наизнанку, превратить во что-то хорошее – помогать людям узнать больше о ВИЧ и предпринимать меры предосторожности. Так я стала заниматься сексуальным образованием «равный равному» и получила сертификат тренера по ВИЧ/СПИДу в американском Красном Кресте.
Еще я начала искать группы взаимопомощи и даже попыталась создать такую группу сама. Я искала в Интернете, задавала вопросы, и мне посоветовали Кэмп Киндл (бесплатный летний лагерь для детей, затронутых ВИЧ). Когда я познакомилась с другими детьми в такой же ситуации, я смогла говорить с ними о многом, потому что они пережили то же самое, что и я.
Сейчас я открыто сообщают о своем ВИЧ-статусе всем вокруг. Я обстоятельно говорю с моими ровесниками, распространяю информацию и делюсь историей своей жизни. Смешно, но после раскрытия статуса моей бывшей лучшей подруге, когда об этом узнала вся школа, мне стало просто рассказывать об этом. По большей части, люди реагируют позитивно. Я больше не боюсь раскрывать статус как можно раньше.
Я по собственному опыту знаю, что до сих пор существует очень много мифов о том, как ВИЧ передается или не передается. Нам нужно больше образования на эту тему в США, и нужно создать больше групп взаимопомощи. Молодые люди должны увидеть себя в том, чему их учат, понимать, как информация имеет отношение лично к ним.
Самое трудное в жизни с ВИЧ – это стигма, которая к нему прилагается. Но я не теряю надежды. Два года назад я поступила в старшую школу и стала президентом класса, вступила в группу болельщиц и футбольную команду. В прошлом году я стала членом правительства учеников. Я работаю добровольцем, рассказываю свою историю и много путешествую. Я не теряю надежды.
Источник: parniplus.ru